12 - 13 Тамуза
13 тамуза – день освобождения из застенков НКВД шестого Любавичского Ребе Йосеф-Ицхака.
Поколение борьбы и поколение победы
Первая мировая война вынудила Любавичских Ребе переехать в Ростов, подальше от линии фронта. Пятый Ребе, Шалом-Довбер, умер там в 1920 году, и его место занял его сын, Ребе Йосеф-Ицхак.
Реб Мендл Каплан, несмотря на опасности гражданской войны, решил отправиться из Бобруйска в Ростов, чтобы побывать на могиле Ребе Шалом-Довбера и повидать нового Ребе Йосеф-Ицхака. Но возле станции Миллерово в вагон вошли казаки и скинули его на ходу из поезда.
С переломанными ребрами реб Мендл пролежал на железнодорожной насыпи до утра, когда его нашли дорожные рабочие и отвезли в больницу. Отсюда он написал Ребе в Ростов письмо, прося благословения удостоиться… быть похороненным по еврейскому закону.
Однако через несколько недель реб Мендл все-таки выздоровел и продолжил свой путь в Ростов. Он прибыл туда как раз к празднику Суккот, когда фарбренгены у Ребе следовали один за другим. Говоря на одном из фарбренгенов, Ребе вдруг воскликнул с возмущением: «Да как же это так, что хасид просит у Ребе благословения быть похороненным по-еврейски! Еврей должен просить жизни!» Вскоре реб Мендл, чье здоровье было подорвано недавними происшествиями, умер. Он похоронен в Ростове рядом с могилой Ребе Шалом-Довбера.
Уже после смерти его близкие узнали о нем историю, о которой он никогда не рассказывал. Однажды к ним домой явился еврей-коммунист, занимавший в Бобруйске важный пост, и предупредил, что в их доме планируется обыск. Конечно, все подозрительное, а также мало-мальски ценное было тут же спрятано, и обыск, который действительно вскоре состоялся, не дал ничего.
Элияу, сын реб Мендла, всегда знал их спасителя как бескомпромиссного коммуниста. Встретив его после этого случая, Элияу спросил, что заставило его оказать им такую услугу.
И тот рассказал историю. Во время правления в Бобруйске поляков он работал в большевистском подполье. Его схватили по доносу, и единственной возможностью остаться в живых было все отрицать. Его спросили, кто может подтвердить, что он не коммунист. Он назвал имя реб Мендла. Реб Мендл был вызван на допрос и подтвердил его показания. Когда его попросили поклясться, он объяснил, что евреям по религии клясться запрещено. Тогда ему велели подписать протокол и добавили, что если его показания ложные, оба они будут висеть рядышком. Но реб Мендл, ни минуты не колебаясь, поставил свою подпись. «Я спросил его потом, - добавил еврей-коммунист, - что заставило его спасти жизнь мне, своему идеологическому противнику. Он помолчал и ответил: "Ну, во-первых, ты еврей. А во-вторых, верующий человек даже под страхом смерти не станет отрицать, что он верующий. Если ты отрицал, что ты коммунист, значит, ты не настоящий коммунист"».