Categories: Интервью
      Date: 14.01.2013
     Title: Мир в доме

Она вернулась к традициям отцов двадцать два года назад. Муж продолжал вести светский образ жизни, но ее неизменная любовь и уважение к нему сделали чудо: все эти годы они оставались вместе, сохранив семью несмотря на лежащую между ними пропасть.

История жизни Раисы Кольтинюк.

Прежде чем рассказать историю этой семьи, я открою маленький секрет. Это семья моего мужа, а героиня интервью – моя свекровь. Идея сделать интервью с ней возникла у меня давно. С тех пор, как я стала членом этой семьи, меня восхищают отношения Раи и ее мужа Валеры; то, что они живут в любви и согласии, несмотря на разделяющую их пропасть.

Она одета по всем канонам Торы, волосы покрыты париком – у мужа ни бороды, ни даже кипы на голове. Она молится три раза в день, исполняет все заповеди, но ни разу я не видела на ее лице высокомерия по отношению к мужу. Напротив, ее уважение и признательность по отношению к мужу достойны восхищения. Я уверена, что отношения этой пары могут стать источником вдохновения для каждого, и особенно – для людей, состоящих вот в таких «смешанных» браках, а также для тех, кто хочет начать соблюдать заповеди, но опасается, что это разрушит его семью.

Рая не любит публичности. Единственное, что заставило ее согласиться на эту беседу – мой довод о том, что ее опыт может помочь многим парам сохранить мир в доме.

Надеюсь, у нас получился интересный и полезный рассказ.

И хлеб, и маца

- Я выросла на Украине, в Белой Церкви, старшая из трех детей. В нашей семье всегда важное место занимали еврейские ценности. Уже ребенком я знала, что мы евреи. В семье не соблюдали кашрут и субботу, но была «синагога» – общественные молитвы, которые проводились то у одних, то у других местных евреев по очереди. У нас дома был даже такой особый шкаф, в котором хранился свиток Торы. Когда молитву устраивали у нас, я караулила на улице, чтобы в дом не вошел неожиданно кто-нибудь посторонний. Родители постились в День Искупления, перед Песахом мы пекли мацу – для себя и еще нескольких семей; правда, от хлеба при этом не отказывались.

Я постоянно слышала в свой адрес антисемитские высказывания от соседей, от одноклассников. В школе было особенно тяжело: надо мной смеялись, приставали, унижали. Мои родители много работали, были очень заняты, и я не могла делиться с ними этими горестями.

Школа была далеко от нашего дома, дорога занимала часа полтора. В это время я разговаривала со Всевышним. Никто не учил меня этому, это было изнутри, само. Я молилась и спрашивала Его обо всем. Для чего Он сотворил меня? Почему мир вокруг такой жестокий? Все мое детство было окрашено печалью и этими вопросами.

Мальчик из хорошей семьи

Когда мне было двадцать два, к маме подошла одна дальняя родственница, занимавшаяся сватовством. В Белой Церкви было не так уж много евреев, каждый еврейский жених – на вес золота, и родители делали все, чтобы дочери не повыскакивали замуж за неевреев. Так вот, эта родственница сказала маме, что у нее есть для меня жених – двадцать один год, зовут – Валера Кольтинюк. Приехал из Биробиджана, живет у тети. Хороший мальчик, из хорошей семьи, работает и, разумеется, очень подходит ее дочке.

Можно сказать, что замуж я вышла прямо как девочка из ультрарелигиозной семьи. Нам организовали встречу. Две недели мы встречались, и все, мама объявила мне, что я должна решить, да или нет. Мы с Валерой решали вместе и решили, что – да!

Свадьбу организовали мгновенно. Родители были очень рады, что я выхожу замуж за еврейского мальчика, и устроили роскошное по тем временам торжество. Правда, совершенно лишенное еврейской атрибутики.

Отпусти народ мой

Еще в семидесятые годы мы мечтали уехать в Израиль. Антисемитизм был очень сильный, слово «жидовка» я слышала в свой адрес практически каждый день. По советским законам для отъезда нужно было получить разрешение от родителей с обеих сторон – мужа и жены. Отец мужа умер, а мама отказалась давать нам такое разрешение. Она хотела, чтобы мы жили рядом с ней, и не видела никаких причин для «эмиграции». Нам никак не удавалось уговорить ее.

В девяносто первом году антисемитизм на Украине достиг пика. Мои сыновья постоянно слышали в свой адрес угрозы и проклятия, так что мне пришлось забрать их из школы и держать дома. Я не выпускала их на улицу без сопровождения. Муж снова обратился к своей маме, рассказал ей, как страдают ее внуки, и тогда, спустя тринадцать лет после первого отказа, она подписала согласие, и мы тут же уехали в Израиль вместе с моими родителями, сестрой, братом и их семьями.

В Израиль мы приехали в Песах. Представители «Сохнута» встретили нас в аэропорту и привезли в Реховот. Сразу после праздника я отправила детей в школу, а сама пошла в ульпан, учить иврит. В Реховоте много ульпанов, но судьба распорядилась так, что я попала в ульпан при синагоге и познакомилась там с женой раввина хабадской общины города – ребецн Глуховской. В ульпане преподавали не только иврит, но и немного традицию.

Мой младший сын, восьмилетний Давид, не прижился в школе, в которую я его отправила, и отказался ходить в нее. Мне пришлось брать его с собой на занятия в ульпан. Ожидая меня, он играл на улице. Рядом был хабадский хедер – религиозная школа для мальчиков. Когда дети выходили на перемену, Давид играл с ними, подружился со многими и попросил меня записать его в эту школу.

Примерно в то же время ребецн Глуховская сказала мне, что в школе для девочек, в которой она преподает, ищут завхоза. Но, прибавила она, школа религиозная, и поселок Кфар-Хабад, в котором она расположена – тоже, так что мне нужно будет приезжать на работу в закрытой одежде и с покрытой головой.

Вот так и получилось, что уже через несколько месяцев после приезда в Израиль я ездила на работу в Кфар-Хабад в скромной одежде и шляпке, а мой сын учился в хедере и носил кипу и цицит.

Тот самый Б-г

Я никогда не думала, что начну соблюдать традиции. Я была такая эмансипированная и современная, и идея следовать каким-то там религиозным законам была мне совершенно чужда. Работа в религиозной школе нужна была мне только для заработка, и я относилась к шляпке на голове и блузке с рукавом как к рабочей униформе.

Но Давид увлекся Торой и заповедями всерьез. Ему было всего девять лет, когда он решил, что будет религиозным. Он объявил мне, что переходит на кашерное питание, и попросил меня соблюдать правила Торы в приготовлении еды, иначе он не сможет питаться дома. Я поняла, что так для него лучше, и решила, что ради ребенка я сделаю нашу кухню кашерной.

Вскоре к нам пришли хабадники и откашеровали кухню. Мы прокалили кастрюли, окунули их в микву, то, что нельзя откашеровать – выбросили. Я стала соблюдать кашрут на кухне ради Давида, но постепенно почувствовала, что меня саму тянет к соблюдению Торы и заповедей.

В школе, где учился Давид, организовывали семинары для новых репатриантов. Нам устраивали совместное проведение суббот и еврейских праздников, во время которого учили еврейским законам. Я чувствовала, что тот самый Б-г, с которым я разговаривала ребенком, становится ближе, когда я исполняю заповеди. И это делало меня счастливой.

Куда исчезали куры

После приезда в Израиль мы жили вшестером в трехкомнатной квартире – мы с мужем, двое наших детей – шестнадцатилетний Гена и девятилетний Давид, и мои родители. Родители были уже в возрасте, что не прибавляло им терпения и готовности к переменам. Они не понимали наших новых идей и не были готовы к уступкам.

Самая большая проблема была с кашрутом. Наша семья привыкла есть молочное и мясное вместе и прочие некашерные вещи, и вдруг наш рацион резко поменялся. Муж говорил, что ему невкусно. Мама утверждала, что кашерные продукты, особенно мясо, очень дороги (хотя это так и есть). Я понимала, что спорить бесполезно, и рассказывала ей, что купила мясо со скидкой, даже дешевле некашерного. Маму это устраивало, и она перестала возмущаться: если кашерная еда не дороже обычной – почему бы и нет!?

Для мужа я постоянно искала среди кашерных продуктов что-нибудь вкусненькое и старалась готовить как можно более похоже на то, что он привык есть до сих пор. Сметану в мясном борще я заменила майонезом, на сладкое подавала соевое мороженое. Ну, и так далее.

В какой-то момент я обнаружила, что из морозилки начали исчезать куры. Я спросила маму, и она ответила, что они же такие дешевые – так почему бы не поделиться с сестрой. Я сразу же позвонила Тане и открыла ей правду – что куры, которых мама считает дешевыми, стоят в два раза дороже обычных.

Еще одна проблема состояла в том, что мой муж и старший сын Гена постоянно путали мясную и молочную посуду, и многое из-за этого приходилось выбрасывать. Тогда я ввела новое правило: на нашей кухне будет только мясная посуда, а если кому-то хочется поесть молочного – пусть пользуется одноразовой. Если же муж и старший сын хотели съесть что-то некашерное, мы договорились, что они будут делать это вне дома.

Со временем муж и родители убедились, что мы с Давидом не собираемся принуждать их вести тот же образ жизни, что и мы, и что для нас это очень важно, решили пойти нам навстречу – покупать только кашерные продукты.

Мы не забывали благодарить окружающих

Когда мы с Давидом начали соблюдать субботу, нам было непросто в доме, где есть четверо несоблюдающих взрослых и три телевизора. К счастью, в нашей квартире два выхода на балкон, так что по ней можно передвигаться, не проходя через салон. Мы попросили домашних не включать телевизор в одной из комнат и так проводили субботу – то на кухне, то в спальне, в которой телевизор не включен. Мы проводили на кухне по многу часов за молитвой, трапезой, изучением недельной главы. Мы с Давидом никогда не забывали поблагодарить окружающих за то, что не мешали нам, и уж точно не делали им замечаний за несоблюдение субботы.

Но Давиду было тяжело: представьте себе живого, подвижного ребенка, который вынужден проводить целый день на кухне. Он стал уходить на субботу в гости к друзьям. Я иногда присоединялась к нему, иногда ходила на общественную трапезу в синагогу. Это было очень тяжелое испытание, но сладость субботы того стоила.

Через пять лет, в течение которых Давид учился в йешиве с общежитием, а субботы проводил у друзей, мои папа и муж поняли, что они не видят его вообще, и решили изменить свои привычки, чтобы он смог проводить субботы дома. Первая наша суббота вместе была прекрасна. Мы устроили трапезу все вместе, в салоне. Телевизор работал только в одной комнате, в которую мы не входили. Никто не включал и не выключал свет, телефон был отключен, и атмосфера была почти такая же, как в нормальной соблюдающей семье. Всем очень понравилась эта атмосфера и особенно – возможность видеться с Давидом и радость на его лице.

С тех пор прошли годы. Мои родители умерли. Старший сын женился и стал жить отдельно. Теперь у нас дома все субботы проходят, как положено. Мой муж не ходит в синагогу, но принимает участие в трапезе и даже иногда сам делает кидуш. Он просит меня приглашать на субботу гостей и покупать к субботнему столу самые дорогие и вкусные продукты.

Молитва помогла

Много лет я мечтала, чтобы муж сделал обрезание, но об этом нечего было и говорить. Он как-то высказался, что предпочтет умереть, только бы не делать обрезание. Я решила не приставать к нему и молиться. Если бы я продолжала приставать к нему с идеей обрезания, его сопротивление только усиливалось бы.

Я попросила и Давида молиться за отца. Через несколько недель муж заявил, что он и его брат хотят сделать себе обрезание. Это было явное чудо, ведь до того оба они были категорически против! Видно, молитва помогла. Муж перенес обрезание практически без боли и взял себе еврейское имя Менахем-Мендл.

В тот же день

Через несколько лет после моего возвращения к традициям подруга рассказала мне, что Хабад устраивает еврейскую свадьбу с хупой нескольким парам репатриантов. Я спросила мужа, не будет ли он против, если мы присоединимся, и он ответил, что если это меня порадует – то почему бы и нет.

Позже подруга перезвонила мне и сообщила, что дата свадьбы переносится. Когда я записывала в календарь новую дату, мои руки дрожали: это была и еврейская, и европейская дата нашей первой свадьбы и день рождения Давида – 30 ава. Ровно девятнадцать лет спустя после заключения гражданского брака мы вступили в еврейский брак под хупой.

Те, кто организовывал это торжество, постарались на славу. Была красивая музыка, праздничный стол и огромное количество гостей. У невест, и у меня в том числе, были настоящие свадебные платья, женихи – в костюмах и с кипами. Я радовалась больше, чем на своей прошлой свадьбе. Мои родители и другие родственники тоже заразились моей радостью.

С любовью и уважением

К тому времени, когда я начала возвращаться к традиции, мы с мужем были женаты уже много лет. Все, что я делала, я делала с любовью и уважением к нему. Я ни на минуту не думала о разводе. Ведь это моя половинка, предназначенная мне Небесами! Я уверена, что у моего мужа очень возвышенная душа, несмотря на то, что он не исполняет заповеди. Тот факт, что он дал мне возможность идти моим путем, для меня – чудо, и я очень ценю его за это. Как он никогда не требовал от меня изменить мой путь, так и я никогда не принуждала его перейти на мою сторону, хотя я и уверена, что жизнь по Торе – это истинный смысл нашего прихода в этот мир.

Благодаря мужу мы постоянно принимаем в гостях людей, которым негде поесть в субботу. Он не только не против этого, но даже говорит мне, что в течение недели ему достаточно простой еды, чтобы все лучшее осталось на субботу. Так что всю неделю мы едим то, что осталось от субботних трапез, и еще некоторые самые простые блюда, а на субботу покупаем мясо, рыбу, вина, салаты, пироги – и все в изобилии.

Конечно, я мечтаю, что мой муж и старший сын тоже начнут соблюдать традиции, но тут я могу только молиться, а пока – принимать их такими, какие они есть.

Несколько советов тем, кто начал соблюдать заповеди, а его близкие – еще нет

Я верю, что если придерживаться своего мнения с максимальной тактичностью, без громких заявлений, и уважать ближних, тебя и твое мнение тоже будут уважать. Мои родители, сын и муж видели, что мы с Давидом полны решимости следовать своим путем, но при этом ни к чему их не принуждаем, и потому не только не мешали нам, но и сами приближались к соблюдению традиций, каждый в меру своего понимания.

Когда возникают трудности, нужно обращаться к Всевышнему. Он всегда поможет. Если есть конфликт, не поддающийся урегулированию, я прошу Его помочь мне, не отказавшись от соблюдения заповедей, сохранить мир в семье. Я уверена, что если оба супруга евреи, нет никаких причин разводиться, даже если один соблюдает заповеди, а другой – нет. Всегда можно найти способ мирного сосуществования на основе любви и уважения и продолжать жить вместе. Ведь у каждого еврея есть Б-жественная душа, часть Б-га, и его тоже можно хотя бы немножко приблизить к Торе и ценить каждый его шаг, сделанный в этом направлении.

Возвращение к традиции – это непросто. Важно смотреть на него как на процесс и не действовать импульсивно, а строить его, кирпичик за кирпичиком, в темпе, подходящем лично тебе. Тогда этот процесс будет проходить легче и веселей, а у близких будет возможность привыкнуть к изменениям.

Точно так же, как вы не хотели бы, чтобы кто-то пренебрегал вашими убеждениями и считал вас самих «вторым сортом», так и вы не относитесь свысока к окружающим. И кстати, из учения хасидизма известно, что и среди тех, кто не исполняет заповеди, есть люди с очень высокими душами, так что для пренебрежительного отношения нет никаких оснований.

Если же вам все-таки активно мешают, не сердитесь. Обратитесь к такому человеку с просьбой: «Пожалуйста, помогите мне. Для меня исполнение заповедей очень важно, а без вашей помощи я не смогу!» Перед вежливой просьбой мало кто устоит.

Детям важно видеть, что мама уважает папу. Тогда и они будут уважать и его, и ее, даже если сами они выбрали другую дорогу. А ведь уважение к родителям – важная заповедь Торы!

Плоды

Мой сын поступил в ешиву в тринадцать лет. За пять лет до этого он приехал в Израиль, абсолютно не зная иврита. А теперь сдал сложный экзамен по Талмуду и был принят.

В дальнейшем Давид прошел все стандартные этапы обучения для мальчика из хабадской семьи; женился. Для меня это большая радость, о которой я не смела и мечтать.

Наша история доказывает, как много сил есть у ребенка – он может изменить всю семью.

Родились внуки, и это еще больше скрепило наш с мужем брак. Мы рады принимать их в гостях, возиться с ними, а дедушка к их приходу надевает кипу и в субботу сидит с нами не только во время кидуша, но до конца трапезы. То, что я не осмеливаюсь сказать ему, они говорят с присущим детям очарованием: «Дедушка, ты же еврей, надень кипу!»

Внуки – еще одна общая тема для разговоров, общее занятие, которое заставляет нас забыть о различиях между нами. Мы вместе покупаем им подарки, пересказываем друг другу их смешные словечки, и мужу очень нравится религиозное воспитание, которое они получают с детства.

У меня есть внук, названный по имени моего папы – Авраам. Перед смертью папа успел немного приблизиться к традиции. Это он ввел субботу во все комнаты нашей квартиры. И теперь у него есть такой замечательный правнук, названный его именем. Нас радует, что у нашей семьи есть продолжение, что ее новое поколение будет поколением Торы.